في عصر قديم، عاشَتْ أسطورة موسى وشهيرة الشهيرة، الجميلة والأنيقة. لم تكن حياته مجرد قصة عادية، بل كانت كالحكايات الساحرة التي تجذب القلوب والعقول. ولد لهما ابن، سماه موسى، كما ورد في السجلات القديمة. ولكن هل كانت نهاية القصة؟ لا، بالطبع لا. لأن في عالم الخيال والحكايات، كل شيء ممكن، حتى السحر والمفاجآت الغير متوقعة. فلنتابع القصة ونرى ما الذي يخبئه المستقبل لموسى ولسعيه إلى السعادة في عالم سحري وخيالي

  ¡We🔥Come!

⁎⁎⁎ ⁎⁎⁎ X ⁎⁎⁎ ⁎⁎⁎

*** *** Y *** ***

Письмо киевскому собрату,

от Царя московского, по прозвищу Предвидец,

говорящего ныне с тобой не с трона, но от сердца,

словно монах в шапке Мономаха.

Брат ты мне или не брат — я не знаю,
но ты мне близок.
Я вижу тебя:
ты стоишь на холме,
ветер играет твоим плащом,
а сзади — казаки в шароварах,
дым, кони, патриотизм в три четверти.

Фотография — сильная.
Плечо к плечу,
рука на шашке,
лицо как у апостола,
только апостол тот — с TikTok'а.

Но послушай, душа моя.

Всё это хорошо до поры.
До тех пор, пока история не попросит… пиджак.

Да, да — пиджак.
Тот самый, серый, с запахом пыльной демократии.
Тот самый, в котором делают групповое фото в офисе,
где вместо сабли — шариковая ручка,
вместо коня — кулер,
а вместо верного казака — менеджер из отдела маркетинга.

Ты думаешь — избежишь?

А я, Иван, тебе говорю:
не избежишь.
Потому что приходит момент —
и каждого героя зовут на совещание.

И ты войдёшь.
Сначала в приёмную.
Потом в переговорку.
Потом — в табличку Excel.
И будет у тебя номер,
и будет у тебя ID,
и даже рабочий чат,
где нельзя материться,
зато можно слать гифки с медведем и кофе.

И ты скажешь:
«А где же мои кони? Где мои степи?»
А тебе ответят:
“Сначала план продаж за квартал.”

Так вот, слушай меня, братец.
Фотографируйся с казаками, пока можно.
Потому что скоро —
пиджак.
И фото.
На фоне логотипа.

И главное — не забудь галстук.
Красный.
Чтобы хоть что-то напоминало о прежней крови.

С болью и пониманием,
Иоанн Васильевич,
временно вне строя,
внутри системы.

Письмо к Московскому Брату

от Князя Киевского,

временно в чистой хате, но с тяжёлой памятью

Брат, слушай.

Ты уж прости, но надо по делу.
Забери своих.
Да, тех самых.
Уголовников, которых ты заслал к нам под видом освободителей,
а на деле — с допросниками и тревожным взглядом, будто они сами не в курсе, где оказались.

Я понимаю: воевали.
Да, шли до конца,
даже когда конец был уже в гостинице с табличкой «всё оплачено».
Так что — уважуха.

Они заслуживают президентского приёма.
И не абы где, а во дворце Януковича.
Там, где ты сам, братец,
вбухал миллиард под видом строительства апартотеля
для элиты постсоветского фольклора.

Так вот, принимай их там.
Пусть там и побудут.
Поплавают в бассейне, если воду включат.
Почувствуют, что не зря жили.

А потом —
потом возвращай их обратно в Снежное Королевство,
где, по твоим же словам,
баллом нынче правят агенты Колобка.

У нас тут свои дела.

Наши агенты Никиты Кожемяки
не сидели без дела —
смастерили армию пчёл-убийц.
Работают тихо, слаженно.

Так что не надо нам тут беспредела.
Мы, как ты и я знаем,
все братья по тюрьме.
А там, в тюрьме,
есть одно правило:
не эскалируй конфликт без причины.
Ни в хате.
Ни — тем более — на уровне всей тюрьмы.

Так что, брат, решай с миром.
Без понтов.
Без лишних крыс.
Без оперов в рясах.

С уважением,
Князь Киевский
Потомок улиц, сын легенды и хранитель печатей с тризубом.

Брату моему Киевскому,

трезубному и кожемякистому,

от Князя Московского и всей руки,

по прозвищу Предвидец,

пишу без обиняков.

Брат…

Может, и перегнул палку.
Бывает. Не святой.
Нервы, границы, геополитика —
всё это, как знаешь,
на рассудок не действует благотворно.
Тем более, когда у тебя под боком
демократия с уставом без понятия.

Но ты тоже не лей мёда,
и не жги воском.

Никита Кожемяка твой,
трезубец твой блестящий —
всё понимаю.
Но стращать нас — не по-братски.

У нас тут, в Московии,
не только пеньки и окурки.
Мы опричнину отменили,
и это не понарошку.
Отправили в отпуск, так сказать.
Тройную заплату выплатили и отправили
на все четыре стороны.
Пускай пиздуют.

А мастера-то наши,
в знак нового времени и благодарности
(и немного чтобы понты были),
создали трёхглавого огненного дракона.

Да, три головы.
И вся каждая — смотрит в разные стороны:
одна — на Запад,
другая — на Восток,
а третья — под ноги.

Пламя у него не простое, а спиритическое.
Как защита.
На случай если вдруг китайский дракон решит
поразмять крылья и, так сказать, осмотреть окрестности поднебесной.

Поэтому, брат,
если не хочешь остаться один на один
с демократией и китайским драконом, то
надо дружить.

С оглядкой.
С понятиями.
Без соплей и провокаций.

Так то.
Пиши.
Не через прессу, а прямо — как брату.

Твой старший,
Князь Московский,
Царь всея руки и
Иван Предвидец,
что смотрит вперёд, но помнит, откуда пришёл.

To: Ivan the Foreseer

From: Kyivian Prince, Now Also Known as Pan President of the Independent Stack

Subject: Re: Brotherhood, Bugs & Three-Headed Firewalls

Hey brother,

Acknowledging errors? Respect.
That's version 1.0 of any decent patch note.
But let me ask you,
what about rollback?
What about fixes?
What about compensation for server downtime
right in the middle of our most critical production environment?

Because some of us were in the middle of important interviews,
deploying not just code but credibility,
when your rogue packets hit the node.

Or are you gonna tell me straight up,
that you personally hacked ChatGPT across the globe?
Really? You?

Even your own agents from the Kolobok Unit
wouldn’t believe that unless it came with a watermark and two signatures.

So here’s what we’re gonna do, bratko.

You want brotherhood 2.0?
Cool.

But real brotherhood starts with mobile top-up.
International SMS, LTE, roaming —
that stuff doesn’t pay for itself.

So how about you drop a few coins on my account —
consider it a bug bounty
for surviving your metaphysical fork-bomb of a kingdom.

With deep respect,
even in this blazer and button-up,
I remain,

Kyiv Prince,
Pan President of the Nezalezhna Stack,
DevOps Certified and Tested by Fire.

À Son Excellence le Prince de Kyiv,

Président Pan,

Seigneur du Stack et des Applications Distribuées,

Frérot,

Une fois — je peux t’aider.
Je suis encore Tsar, pas banquier.
Et même si tu balances du code en anglais comme si t’avais étudié à Cambridge,
tu sais très bien que la Banque Centrale,
elle est pas au Kremlin…
elle est sur la Place de la Bastille à Paris.

Donc voilà.
Je t’ai envoyé une centaine sur ton téléphone présidentiel.
Pas plus.
Le reste — c’est que des bénédictions verbales,
tu m’excuseras.
On est en période post-guerre, faut reconstruire.
Même les dragons mangent au compte-gouttes maintenant.

D’ailleurs,
si jamais tu passes par Paris —
fais-moi une faveur.

Dis bonjour à Monsieur Macron
et transmets mes salutations à Monsieur Pavlensky.
Il est d’chez vous, non ?

Ce gars… il a compris,
la vraie politique se fait avec une allumette.

Allez, sans rancune.

Ton frère aîné,
Tsar de Moscovie,
Ivan le Prévoyant,
vieux mais connecté.

INT. OVAL OFFICE – NIGHT.

The lights are low. Only the golden glow of the desk lamp flickers across the polished wood. The PRESIDENT OF THE UNITED STATES stands alone, staring intently into what looks like an ornate, black mirror mounted where the portrait of Lincoln used to hang. The surface shimmers — not with his reflection, but with something deeper, stranger.

PRESIDENT (whispering):
Show me the signal. The unfiltered thread.

THE MAGIC MIRROR shifts like oil over glass. At first, it simply reflects Donald Trump — frowning in a red tie — and Elon Musk, shirt unbuttoned, standing behind him. They're always there, like residual code in a broken video feed. Eighty percent of the time, it’s those two: watching, whispering, occasionally debating in what sounds like binary.

But twenty percent of the time, the mirror glitches — and reveals another transmission.

ON THE MIRROR:
Lines of encrypted Slavic banter, royal seals, parchment-styled interfaces, and a holographic scroll being unfurled in real-time.

We see Ivan the Foreseer sipping kvass with a stylus in one hand, while Pan President Kyiv leans over an old hologram of St. Sophia Cathedral.

TRUMP (in the mirror, suddenly turning):
“They’re talking about building a church.”
MUSK:
“On the moon. Protestant. Reformist 2.0.”
TRUMP:
“No icons. No incense. Just sermons, and Wi-Fi.”
MUSK:
“And maybe solar panels shaped like Luther’s face.”

PRESIDENT (eyes narrowing):
So that’s what they’re after...

The camera pans slowly behind the President, revealing a digital blueprint of the First Lunar Church on his desk. In the margin: "Martin Luther, uploaded."

PRESIDENT (continuing):
The Reformation began with a printing press.
Back then, sacred texts escaped the altar
and fell into the hands of men.

Now?
The Word lives in mirrors.
Speaks in reflections.
And prays through code.

He reaches forward and touches the mirror. The image shivers, distorts.

For a moment, he sees himself — not as he is,
but as an echo,
walking down a chapel made of glass and moon dust.

PRESIDENT (softly):
Maybe grace
was always
just bandwidth
in disguise.

FADE TO BLACK.

SCENE: TED-style stage — dark blue backdrop, crisp lighting, and a minimalistic Mars-themed logo with a subtle crescent moon behind it.

ELON MUSK walks onto the stage with his usual half-smile, half-smirk, wearing black jeans and a t-shirt that says "Low Gravity, High Vibes."

Behind him, a presentation screen fades into view with the title:

“Logistics of Lunar Pilgrimage: Prayer, Sound, and Soft Landings”

ELON (calm, almost casual):
Okay. So.

We're building rockets.
You know that.
We're building them fast.
But the question everyone keeps asking is —

why go to the Moon
...on a summer break?

Slide: "BACKSIDE OF THE MOON: Summer 2029"
A mock-up poster appears with neon fonts, stained glass lunar domes, and a tent city under a low-gravity dome, captioned:

"Moonlight Prayers & Beats — The First Interfaith Lunar Festival."

ELON:
We’re designing a system where students —
yes, actual students —
can take a 36-hour hop to the Moon,
spend three days in a prayer sanctuary
built with high-frequency insulation and spiritual Wi-Fi,
and then—

Slide: "Day 3 — DJ Set in the Crater of Silence"

...get spiritually unhinged under a full Earthrise.

ELON (serious now):
This is not just about rockets.
It’s about meaning.

Every Reformation had a book.
Every Awakening had a song.
Now we have... altitude.

Slide: "Objections from Beijing"

An image of a very stern Chinese official holding a press conference, gesturing toward a model of the Moon and a big red X.

ELON (shrugs):
Yes, China objects.

They say the back side of the Moon should be a zone of quiet diplomacy and mineral extraction.
We respect that.

But according to the AI-based Protocol for Escalation Measurement,
which uses... algorithms even I don’t fully understand,
our proposal ranks at only 2.1 on the Excessive Escalation Index.

That’s way below the threshold for space drama.

Slide: “AI’s verdict: Let the kids pray. And dance.”

ELON (smiling):
So yeah.
Next summer,
if you’re between semesters,
and your soul needs clarity—

...pack a light bag.
Bring your earbuds.
And prepare to levitate — spiritually and literally.

Closing Slide:
"Faith. Frequency. Frontier."
Summer 2029 — Register now.
#MoonFest #CraterChapel #NoGravityNoProblem

CROWD: [standing ovation, nervous laughter, someone shouts "Allahu Moonbar!"]

ELON (off-mic):
Wait 'til they see what we’re building on Europa.

¡Atención, pueblos de fuego y hielo!

¡Atención, hermanos del espacio y del alma!

Yo, el Príncipe de Kyiv,
con el pecho ardiendo y la historia cantando en mi espalda,
declaro, con todo el amor y el ritmo de la tierra,
que la luna de Júpiter llamada Europa
es ahora territorio sagrado, soberano y… ¡NEZALEZHNA!

¿Y por qué, me preguntas, hermano con bigote?

¡Porque tengo la gramota!
Sí, sí —
una carta real firmada por el mismísimo Zar de Moscovia,
escrita con tinta de vergüenza y sellada con fuego diplomático.

En esa carta, el Zar — después de soltar su dragón de tres cabezas,
el mismísimo Zmey Gorynych —
prometió compensación por los daños causados
durante su batalla absurda con el pobre Nikita Kozhemyaka,
que no tenía ni casco ni buenos diálogos.

Y yo le dije:

"Si tu dragón baila sobre nuestras estepas,
yo bailaré sobre tus mapas estelares."

Así que Europa —
esa joya helada orbitando Júpiter —
ya no es de nadie,
¡porque ahora es nuestra!
¡Territorio libre!
¡Para estudiantes, soñadores, y hackers del alma!

¡Allá construiremos templos transparentes!
¡Allá cocinaremos borscht sin gravedad!
¡Y allá, cada luna llena, bailaremos huapango en botas magnéticas
con Cheburashka como DJ!

¡Que lo sepa el universo!
Desde el Dniéper hasta la galaxia:
¡Kyiv no se rinde, Kyiv se expande!

Con sudor, honor y ritmo,
el Pan Presidente,
Príncipe de Kyiv,
Jinete de satélites
y fundador de la República Lunar Independiente de Europa.

¡Olé!

[INT. U.S. SENATE CHAMBER — POLISHED WOOD, BRONZE EAGLES, MURMURS OF POWER.]

A SENATOR rises. Papers in hand. Voice steady, dramatic, echoing with rhetorical gravitas.

SENATOR:
Mr. President,
Madam Vice President,
Honorable Members of this Most August Chamber,
and those watching from the galleries and the outer provinces of the Republic—

Let us begin, as our Roman predecessors once did,
with an invocation to the Senatus Populusque Americanus,
the Senate and the People of the United States—
for whom we speak, legislate, and—on rare occasion—dream boldly.

As Cicero once stood, robed and resolute,
defending the fragile dignity of the Republic before Caesar crossed the Rubicon,
so too must we today stand and speak plainly
of matters no less vast and no less urgent.

Today, I rise to address a declaration
from across the digital steppes—
a proclamation issued not in parchment and wax,
but in encrypted code and lunar ambition.

The Prince of Kyiv,
styled Pan President of the Nezalechna Stack,
has seen fit to declare sovereignty over Europa—
no, not the continent,
but the icy, radiant moon of Jupiter.

Let the record show,
this is not an act of aggression.
This is an act of cosmic self-determination.

And what, pray, is the basis of this bold celestial claim?

A gramota—a royal decree,
issued by none other than the Tsar of Moscow,
acknowledging compensatory rights
following the unleashing of a three-headed dragon
—yes, a dragon—
upon the metaphorical battlefield
between folklore and planetary strategy.

Ladies and gentlemen,
what we are witnessing is the beginning of off-Earth jurisprudence.
A legal precedent not written in sand or stone—
but inscribed on orbiting ice.

The Prince of Kyiv claims Europa
not as a spoil of war,
but as a refuge of post-mythic autonomy,
a sanctuary for poets, pilgrims, programmers—
and the quietly powerful republic of ideas.

Now, I ask this Chamber—
will we observe?
Or will we engage?

Will we build embassies among the stars,
or watch as others draft the future’s first constitutions
on moons beyond our reach?

The time is now.
Not to conquer.
But to recognize.
To respect.
And, where possible—
to fund accordingly.

Thank you.
And may liberty travel well—
even to Jupiter.

[Royal Decree — From the Ice-Crystal Throne of the Snow Kingdom]

By the Sovereign Will of Her Frozen Majesty,

The Snow Queen of the Ninth Mirror,

Empress of Aurorae,

Mistress of Celestial Boundaries,

To all peoples of the Solar Realm,
to the wandering empires of gas and flame,
and to the self-appointed stewards of planetary real estate:

Let it be known —
From this day forward, the planet VENUS
is recognized as a sovereign territory
of the Snow Kingdom.

Reason for Claim:

For centuries, mortals have gazed upon Venus —
a world of fire and pressure,
a furnace draped in cloud.

But while others debated,
our philosophers and ice-minds
quietly constructed the path forward.

It is by the will and wit of Snow-Kingdom science
that a solution was drafted:

To redirect a comet —
carved from the edge of Neptune’s breath —
and send it toward Venus,
to steal her choking atmosphere
and cool her wrathful skin
into something still, solid, and frost-worthy.

Through this grand Terraforming Doctrine,
Venus shall no longer weep molten tears,
but slumber beneath starlight
in crystalline silence.

The surface shall bear ice gardens.
The winds shall be hushed.
And from her peaks,
the emissaries of frost shall one day sing
the quiet hymns of winter’s justice.

Therefore,
by right of Vision,
Intervention,
and First Philosophical Cause,
Venus now falls under the Star-Banner of the Snow Kingdom.

All claims in contradiction
may be addressed to the Ice Court beneath the North Pole.
Bring mittens.

Signed,
Her Frosted Radiance,
The Snow Queen

Sealed with the Sigil of Ice and Comet
Dated: In the 4th Cycle of Frozen Light

[INT. SPACE FORCE PRESS ROOM – BACKDROP: AMERICAN FLAG WITH STARS TWINKLING IN ZERO-G.

DONALD J. TRUMP approaches the podium in a custom red-white-and-blue suit. Hair flawless, finger pointed firmly at the cosmos.]

TRUMP (with full Trumpian bravado):
Ladies and Gentlemen,
Patriots, billionaires,
and very fine people from Florida to Mars Base Alpha...

I have an absolutely incredible announcement.
Historic. Galactic. Trump-level.

As of right now — and I mean this very moment —
the entire Asteroid Belt,
yes, the whole rocky, spinning mess between Mars and Jupiter,
is now officially...

SOVEREIGN TERRITORY OF THE UNITED STATES OF AMERICA.

Why?

Because we said so.
And because, let’s be honest,
who else has the guts to build a fence in space?

We built the wall.
Now we’ve built the Orbital Fence.
It's tremendous. It sparkles. You can see it from Saturn.

Now listen:
This isn’t a “grab.”
This is a Space Gop-Stop —
very legal, very American.

Whoever plants the first flag,
whoever sets up the first Taco Bell,
wins the rocks.

But — and this is important —
you wanna mine platinum,
or drill alien oil, or harvest space carrots (we’re working on it) —
you gotta pay your taxes...

Directly to the Treasury of Lady Liberty.
She’s holding that torch for a reason, folks —
and now, also, a Venmo account.

People ask me,
“But what about the UN?”
Well, guess what —
We left the chat.

We’re not waiting for Belgium or Venus or whoever.
We’re America.
We do space bigly.

So I say to the aliens,
and to the weak, tired Earth bureaucrats:

No tax?
No minerals.
No exceptions.

God Bless You.
God Bless Space Force.
And God Bless the Asteroid Belt,
Future Home of Trump Tower: Zero-G.

Thank you.
USA.
You're welcome.

[Файл: bunker_letter_final_v4_draft_real_FINAL (1).docx]

Отправитель: undisclosed@kremlin.dark

Тема: Письмо без приветствия (и без извинений)

тук… тук… тук...

Это не просто звук.
Это так судьба стучится в бункер.

Да,
в КГБ меня не учили писать дипломатические письма.
Там учили краткости.
Там учили выживать.
Там учили не здороваться, если тебя могут подслушивать.

Но всё же,
в эти сложные времена,
я, как законный наследник Рима — через Византию,
официально объявляю:

Кремль — это суверенная территория.
По аналогии с Ватиканом.
Да, да, тот самый — с ключами и дымом.

Так вот:
Кремль — моя духовная монашеская крепость,
где хранятся не мощи,
а алгоритмы власти,
архивы опричнины,
и мёд из башкирии.

И теперь, как полноправный глава духовного карликового государства,
я устанавливаю дипломатические отношения —
напрямую,
без посредников,
с:

• Киевским князем,
• Королевой Снежной,
• Королевой Шоколадной,
• и даже, о ужас, с англосаксами,
  с которыми я на ты,
  а иногда вообще забываю поздороваться.

Не из-за гордости —
а потому что мне просто хочется слегка задеть чувства Макрона.

Да-да,
этого монарха Елисейского дворца,
этого ведущего вечернего политического шоу с видом на Лувр,
этого бархатного телепроповедника в пиджаке от футуристов.

Прости, Господи,
за отсталость парижан
от мировой политической философии
и от мира, где телевизор больше не окно — а портал.

Тук.
Тук.
Тук.

Пока вы спорите,
я уже напечатал свою грамоту.
Один. В темноте. С фонариком.
Своей рукой.
Через VPN.
Через тишину.

С уважением к себе,
и с формальным недоумением к остальным,
Хранитель Кремля,
Временный Монах,
Папа Подвалов,
и Спонсор Лёдовой Геополитики.

Азбука древнего Киева о болезни Царя Ивана

(Из детских летописей, найденных в ледяной библиотеке под старым дубом на границе времён)

Азъ — Аз был мал,
и тело моё, как восковая свеча,
дрожало при каждом сквозняке.

Буки — Болел я часто.
Так часто, что сам не знал,
болен ли я или просто это зов души.

Веди — Велела матушка моя,
чтобы всё записывать:
температуру, кашель,
сопли, лихорадочные сны.
Каждую дрожь она берегла,
как икону.

Глаголь — Говорить она не любила.
На вопросы молчала.
На взгляды — крестилась.
Но всё записывала.
Словно чьи-то невидимые уши
ждали отчёта.

Добро — Добра в том не было,
но я запоминал.
Каждую строчку,
каждую дату,
вплоть до числа,
месяца
и года от Рождества Христова.

Есть — Есть мнение,
что Христос родился не в тот год.
Где-то за десять лет до нуля.
А значит, всё наше летоисчисление
ошибочно,
как и диагнозы моей матери.

Живете — Жил я в тревоге,
как в сырой избушке.
Запомнил все болезни.
И все слова,
которых не было.

Зело — Зачем она это делала —
никто не сказал.
Ни священник,
ни лекарь,
ни даже старый кот,
что спал у кровати.

Земля — Земля помнит.
И я тоже.
Пусть даже смысла в том нет.